Чем я духовней, тем – бедней,
Мне жизнь частенько крутит дули.
Я по Галахе – не еврей,
Когда б меня не обманули…
Воспоминаний давних дней
Проснулся вдруг жужжащий улей -
Волос седеющих листва
Топорщится над мыслероем,
А вспомнил бы вчера едва
Каким я выглядел героем…
Ни брит-мила, ни бар-мицва
Неведомы обычно гоям.
Итак, канун Рош-а-Шана
При Йом-Кипурах девяностых:
Распалась гордая страна
На части, к удивленью просто –
Осталось только пить до дна
И ждать вселенского погоста…
Свободы площадь уж не та
Для сотен пленников и пленниц:
Звалась «Дзержинского» тогда
В печальном запустеньи лестниц…
Со мной – еврейская чета
И Вовка-друг, поволжский немец.
Мы возвращались из кафе
Мимо покинутых киосков,
А я спинозил под shauffe,
Как новоявленный философ.
Внезапно в джинсах-галифе
Апецик нас прервал вопросом,
Сказав: «О, люди, среди вас
Есть настоящие евреи?»
Три пальца и шестёрка глаз
Всей дружелюбностью своею
В меня уставились как-раз…
От удивленья я немею.
И тут, засеменил хасид,
Посол Любавичского ребе,
Лет, этак, тридцати на вид,
При пейсах и с глазами «в небо»…
Галб гойзн и штраймл, капот «бней-брит»
Смотрелись в Харькове нелепо.
«Вам совершали бар-мицва?» -
Спросил обрадованный Мойша…
Тут пригорюнилась братва –
А, вдруг меня обрежут больше?
Моя качнулась голова –
Опять казак в плену у Польши!
По-русски – ни бум-бум раввин,
Апецик начал разъясненье:
«Сейчас повяжем Вам тфилин,
У ребе есть одно сомненье:
Ежели гой Вы, господин,
Смертельным станет приключенье!
У Вас откроется канал -
Вы с Яхве сможете общаться,
Который гоев убивал,
Так что, придётся Вам решаться!»
Я быстро алкоголь прогнал
И в мыслях с другом стал прощаться.
На ящик тору положив,
Достал тфилин хасид согбённый:
Во пирамиду без вершин
Три коробка соединённых.
И замер я, не мёртв, не жив –
А может там уран из зоны?
Меня за левую берёт
Хасид веснушчатый и рыжий…
И кожа к коже плотно льнёт –
Вокруг руки обвился трижды,
Ремень, персту – тройной обвод,
Вокруг мизинца – дважды, вишь ты!
«Не может быть!» - я мыслю вслух -
«Три взвода, три полка, три роты…
По аналогии, мой друг,
И в торе «всё по три» найдёте!»
Хасид в лице сменился вдруг –
«Три» не нуждалось в переводе.
Слюнявя палец, полистал
Страницы справа и налево…
Найдя, он на колени встал,
Как посрамлённый Змей пред Евой,
Галб гойзном площадь подметал
И бил поклоны на распев он.
Апецик всё переводил,
Что посрамлённый ребе – в горе…
Затем, хасид вокруг ходил
И всё бубнил псалмы по торе.
Своё я гойство победил,
За бар-мицвой не умер вскоре!
Наутро – красное пятно
На бицепсе моём сияло
(Юпитер был с пятном давно -
Ему пятно не помешало),
За пару дней сошло оно,
Евреем больше в мире стало!
Во имя Павла и Петра,
Кто влез в дворянский род старинный?!
Недаром, бабушки сестра
Совала мне портрет невинный
Где с бабкой (случая игра?) -
Купец еврейский в шубе длинной!
Чем я духовней, тем – бедней,
Мне жизнь частенько крутит дули.
Я по Галахе – не еврей,
Но может, всё же обманули,
И мне нести тропинкой дней
Рога покойного дедули?
06 сентября 2009 года, г. Харьков
