Она любила жесть и drum,
любила слушать жесть и drum,
и наряжалась в то, что подороже.

А он был славный мальчуган,
но, по натуре , хулиган,
любимчик девушек и женщин, впрочем, тоже.

Она ж была прекрасней дам,
тех, остальных - шикарных дам,
но на её нежнейшей белой коже

один малюсенький был шрам,
(чувствительный к его губам),
он был заметен лишь едва,, однако всё же

он им напоминал о том,
всегда напоминал о том:
что приключилось с ней давно, ещё в Париже,

когда случайно девять грамм,
сыграть хотели в over game,
но её жизни повезло, а чуть бы ниже...