Письмо

Акварелью на картоне,
охрой на стене сырой
и шафраном на шифоне
я рисую образ твой.

Для чего и сам не знаю,
но без всякого вранья
и бахвальства заявляю,
что завидный мастер я.

Режу штихелем граффи́ти,
крою красками холсты –
и везде (в приличном виде)
ты – образчик красоты.

Надо мной смеются люди –
мол, к чему вся эта блажь?
О загадочной причуде
дом давно болтает наш.

И старушки-свиристелки
дельный мне дают совет:
«Ат художеств мало толку.
Ты жанился бы, сасет!»

Я – в сомнениях: не скрою.
Потому не пью, не ем.
Ты была бы под рукою,
что не лишнее совсем.

Но такая жизни проза
мне, романтику, претит –
сочетаться браком с грезой
кодекс чести не велит.

Вот и думаю, что нужно
нам с тобой поговорить
и проблему эту дружно
радикально разрешить.

Постскриптум

Не кори меня за шутки.
Дело в том, что мы с тобой
на «конечной» из маршрутки
вышли в прошлый выходной.

Познакомиться желая,
«вел» тебя я, как филер.
Вижу – улица родная.
Дальше следуем – мой двор!

Представляешь? – двери наши
на площадке – визави!
Мы у ж е близки, Наташа.
Тут недолго до любви.

Дворник Вася по секрету
мне сказал, что у тебя
вот уж с месяц парня нету.
Потому с надеждой я

приложил к своей депеше
на концерт один билет.
Ход коварный – каюсь, грешен –
к нам приедет сам Башмет.

1971