Моя плоская тень так вписалась в пейзаж новостроек, в эти сумерки новых времен, в освещенье домов. Силует одинокий - продукт пустырей и помоек, что брести беспрестанно вдоль этих пейзажей готов. Я пока никуда и никак не могу возвратиться. Здесь, от центра в дали, ясно видится новый исход. И рождается Рай, не нуждаясь в строке очевидца, не нуждаясь ни в чем кроме ветра и этих широт. Свет тех трех фонарей освещал уже чьи-то дороги. Мне же выход отсюда еще только надо найти. И когда я вернусь, на холодном бетонном пороге будет юность. что так неприкрыто пыталась уйти. Будут все, и тогда я поэту поверю, что разлук и потери Отчизны действительно нет, что в Раю пустырей, если прямо смотреть, не стареют, лишь труднее заметны в пейзаже с прошествием лет. И не будет зимы, и не будет холодного пота. Я застыну в великой надежде на что-то. Темно-синие сумерки тихо прейдут заполняя, всех прохожих, пространство и свет обгоняя. И бессмысленность прошлых сомнений и дрожи растворится в привычном потоке прохожих.
|