Холодок марципановый у границы весны, у соседки Степановны зазеркальные сны.
И за что ей так маяться? Снился б Ваня, моряк. Не успела покаяться - прибирает сквозняк.
Трёт пятно запредельное наяву и вовне, и нечленораздельное шепчет: - Ты не ко мне!
Так измаялась, бедная - мир бездонен и пуст, ей являются медные трубы в зареве уст.
Петербург опрозраченный в дымке вешних огней. Время переиначено, запрокинуто в ней.
В невесомость безлюдную, где идея креста. Страшно молвить прилюдно ей, как нежна высота.
От порога до пламени, что в квартире и сне, в недоверчивой гавани, в предрассветном окне.
|