Стансы.

Как распознать верней
вкус серебристой мыши?
Это всего трудней –
собственный голос слышать.

Шепот он или крик?
Только одно тревожит-
он ли и есть язык
дня, что еще не прожит?

Собственный календарь
без последней страницы –
он ли и есть букварь
что понимают птицы?

Он ли есть тот конвой,
что, прибегая к звуку,
организует в строй,
и берет на поруки

каждый растущий плод -
цитруса, яблонь, груши?
Каждый затерянный плот,
ищущий долго суши?

Каждый полет шмеля,
каждую рощу, ельник,
пеночку, коростеля –
он ли есть тот подельник,

который не спросит: «Дашь?»
Ему ли сказали: «Можно
портрет, натюрморт, пейзаж
стягивать осторожно?»

Чтобы крепнуть в ответ.
И, устремляясь к цели
и через сотни лет
считывать дни недели

но не назад, а вверх!
И, подмечая разность
всех векторов и вех, -
собственную благодарность

вымолвить. Произнести:
«Так и должно, так надо..»
Пусть и распад кости
необратим, но ряда

спасенных однажды слов,
как для движения брови
или же рта углов,
так и биения крови -

хватит тому, кто нем,
по городам блуждая,
фразы, обрывки тем
в арию преображая

обмолвится: «Все трудней
собственный голос слышать.
Как распознать верней
вкус серебристой мыши?»