За четыре понедельника до осени,
в северных широтах ее дыхание уже уловив,
вспоминаешь, как было – на часах восемь и
ты бодрствуешь, движешься, насвистываешь мотив
современной и быстрой песни, чтобы не замечать
значение окружающего. Это сложно.
Окончание лета, официальное как печать
в документе, значимом для таможни.
Выходя на балкон и смотря на двор,
окна чужие, прохожих, зелень,
стараешься все сохранить, как чужое – вор,
и взять с собой в осеннюю темень.
Постепенная тусклость любого цвета грозит
неизбежной хандрой и приходом будней,
световым голоданием (как любой паразит,
отсосавшись от донора-Солнца, хоть это трудно,
человек нуждается в новой пище, как
справедливо заметил кто-то).
Ты пытаешься пятиться в прошлое, точно рак,
не желая видеть те лужи пота
внизу, но, подобно стальной
пружине или батуту, время
толкает в осень, как постовой
государственный строгое с теми,
кто только мыслил об этой попытке.
Вселенной корпускула все вертИться
так, что света всегда в избытке
там где может он преломиться.