Снова зарисовки не ставшие полноценными стихами:


Дай же и мне чего- нибудь Боже!
Что-то запретное, и подороже,
Дай, не скупись,
у тебя же много.
Каждому зверю своя дорога.



Головою тяжёлой склоняясь,
умываясь в тёплые росы,
им нужна всего только малость,
травы плачут,- Ну где же вы, косы!



И я смотрю сквозь зеркало в глаза,
усталый шут, и мелочный позёр,
а за стеной чужие голоса,
и им плевать на то, что в небеса
я вечером закинул свой топор.



К чему любовь,
к чему былая синь
неспешных облаков,
и гордых взглядов,
к чему слова,
когда горчит полынь,
а горечи её уже не надо.



Но кисть дрожит в руке,
цветного флёра,
мне не схватить,
сколь не был бы упрям.
Я не рисую,
но возможно скоро,
я выучусь.
Я буду. Я отдам.




Ощущение надёжности -
тёплая рука,
у меня под щекой!
- Милый, ты Рыцарь добра и света!
- Рыцарь.
Да Бог с тобой...



Скажите, а звёзды в бессмертие верят,
или просто себе порхают,
грея бока в Божественном свете.
Звёзды - гасят,
они умирают.



Эдельвейс - очень громкое имя,
маленького цветочка,
трепетной белой пушинкой,
в тонком зелёном мире...