Ты (стихи о прекрасной даме)
1.
Ты, верно, помнишь ту летунью, что когда-то Оставила слезу на каменной груди, А после поднялась, беспечна и крылата, А камень ей шептал – не уходи…
Ты, верно, помнишь и двух странниц разлучённых На берегу, в песке, закончивших свой путь, И скрипку смолкшую, и бархат в складках чёрных, Поющий в муках вал не позабудь…
Да-да, романтика, я знаю, непреложный Закон вещей не отпускает нас, Но в этой пустоте и в тишине безбожной, Хоть тучкой, хоть волной, хоть этот час…
2.
Всё не отыщут компромисса На трубах, вымазаны глиной, Изолировщица Лариса С изолировщицей Галиной. Им не хватило пакли, что ли, Или гудрон остыл до срока, Внезапно, обалдев от воли, Грызутся – тёткам одиноко.
Не укротить пристрастной пары В их преднамеренной заботе – У той во лбу стакан водяры, А эта третий год в разводе; Такими перлами сверкают, Такая в них взыграла злоба, И так умело подсекают, Что сварщик вскрикивает: О-па!
3.
Оставь, усни же! Ну, чего ещё – Какой поделишься виной? Я – просто трезвое чудовище, Стою над жертвою хмельной. Глазами страшными и пьяными Ты смотришь, словно видишь сон – Какими чёрными туманами Твой мозг усталый напоён!?
Усни, не мучаясь, не мучая, Погасим свет, давай, ложись; Ты несогласная, колючая, Ты несчастливая… А жизнь Сама пойдёт, сама поправится… Ах, сколько ж нервов и возни! Нам хватит счастья, нам останется. Я успокоился. Усни.
4.
Лишь бы мы не забыли, что лирика лире сродни. Абрикосовой нежностью щёк поперхнуться – Разве в лето моё облетевшее можно вернуться? Индевеют щетиною щёки мои.
Сколько можно надеяться, сколько ж гореть, Антрацитовых тайных глубин достигать? Обернуться – Шёлк листвы, и закатное солнце на треть Уползло… Никого, ничего не дождутся
Шелестящие ивы и вербы охапки – весна Уплывёт вместе с ладожским льдом, в нефтяной роговице Неоттаявшей веткой прибрежная машет сосна –
Откликаются руки, летят бестолковые птицы… Всё стихи, это слов золотая казна, Ароматных надежд небылицы.
5.
Этот рыжий, рыжий хвостик, Этот носик обгорелый, В левой мочке – белый гвоздик, В правой мочке – гвоздик белый…
Что-то важное сказала, Непонятно, что там было, В бледный сумерек канала Солнце мутное уплыло…
Окна – странный род пасьянса; Растопыренный нелепо, Тополь валится в пространство Перевёрнутого неба…
6.
То смотрит на нас, улыбаясь, Монро С недолгой рекламы в вагоне метро, То смотрят собаки и дети, Гудит поездами сквозная дыра, Мы едем туда, где мы были вчера, И где будем завтра, поверьте.
Как, в сущности, важен для нас дискомфорт, И этот подземный людской хоровод, И давка на входе, и давка В железной утробе, в минутных тисках, И дрожь, и мучительный пот на висках, И нищая эта чернавка,
Которая молча стоит у перил, Я ей бы поверил, да я не дебил… Кто наши оценит поступки? Возьми… Ты живёшь вместе с нами в метро, Где ездит красавица наша Монро, И носит шикарные юбки.
7.
Она сбегала вниз, не тронув перил, Она мне казалась чудом в шестнадцать лет, Ах, как я любил! – сам не знал, как же я любил… Хотя, намекал, но заранее знал ответ, Вернее, ответа и не было, так – ха-ха, Танцульки-свистульки, последний десятый класс, Я пел под гитару и врал, и давал петуха, Она всё терпела, и это сближало нас.
Потом, институт, разлука, я был пленён Советской Армией и увезён туда, Где жизнь засыпает, и нет никаких имён, Лишь номер на бирке, но время бежит, как вода, Два года мелькнули, мне было не жалко их, Вся жизнь впереди и бессчётен годов запас, И мир, представлялось, был создан для нас двоих, Она соглашалась, и это сближало нас.
Потом мы разъехались снова на много лет, Она вышла замуж, не сразу, а так к тридцати, Детей родила – пребанальнейший, брат, сюжет, И всё хорошо, даже в гости зовёт – заходи… И я захожу и на кухне сижу, как гвоздь, И глаз не свожу с её чёрных восточных глаз, И муж её, славный мужик, меня видит насквозь, И потчует пивом, и это сближает нас.
8. В. Бауэру
На наши доблести пустые, Стихов полупьянящий гам, Сходились женщины простые И с грустью отдавались нам; Конечно, не литературы Они искали в этот час, И не случайно эти дуры Умом превосходили нас.
А там декабрь больной, аптечный, Когда живёшь один момент, И, значит, снова прав предвечный, Внутри живущий оппонент: Нет злата в этом мире медном, Вся жизнь – разлад, разврат, распад… Нам то и радостно, что вредно, То и добро, что невпопад!
Должно быть, в этом виновато Безденежное ремесло, Когда и слово воровато, И мысль вращается назло… Зачем же это всё впустили Мы в безнадёжный, бедный стих, Молясь, чтоб женщины простили За то, что так любили их!?
9.
Набухшие тяжестью груди, Живот, затрудняющий ход, И смотрят внимательно люди На этот прекрасный живот. Сравненьями вам не наскучу – Один лишь исполню каприз – Так смотрят на синюю тучу, Готовую ринуться вниз…
Но дальше – труды и заботы, Но дальше – бессонницы… стоп! Всё будет нормально, ну что ты? Ребёночек будет – тип-топ!
Пока ж – слепота, безголосье: Ни солнца, ни ворк голубей… Не бойся, не бойся, не бойся, Он дышит, он прямо в тебе, Командуя слуху и зренью, Не зная ни мыслей, ни слов, Он – бог, осязаемой тенью Спустившийся в скинию снов.
|