Она больна – и, значит, я беззвучен. Она полна дыхания – и я, цветущим изумрудом моря. Огонь и дерево в костре хрустящих сучьев так связаны, так слеплены любовью в горящем браке, что друг без друга – дым, иль углей прах.
Когда небесным лаком красит дождь стекло, и бледный мак замерзших губ дрожит от влаги, мне стоит, только вспомнить одно имя, чтобы наполнить винной кровью плоти слабость, чтобы палитры лужи расплескать рубинами.
Она светла – и, значит, я из ночи бросаю якорь к берегу рассвета, и вешней ласки роща, и яблочное лето мне дышат в спину…
|