День ускользает холодной насмешливой рыбой,
прячется в каменных складках тоскующих век.
Ночь упирается в плечи бесформенной глыбой,
давит металлом залапанный тусклый "хай-тек".

Стёкла в захватах, и гость твой незван и непрошен.
Пялится в окна и дверь открывает пинком.
Шлейф извинений небрежно на плечи наброшен,
ложью и лестью карманы набиты битком.

Ты цепенеешь на хрустких осколках покоя,
нянчишь больную, голодную, хилую злость.
Грубой подковой на горле терпения стоя,
дразнит оскалом незваный непрошеный гость.

Роется в сердце корявыми пальцами слухов,
вертит дыру сквозь завесу хороших манер.
С пьяным упрямством осенней припадочной мухой
тупо вонзаясь в едва возведённый барьер.

Больно, как больно! Скогтила недобрая память
тихий твой остров с могилами тайных молитв.
Страшно, как страшно! Впивается чёрное пламя
в бледную кожу и тени в душе шевелит.

Грешная гордость стара и темна, как икона.
Долог твой путь по узорам цветных половиц.
Кровь застывает от лисьей улыбки балкона.
Делаешь шаг, рассыпаясь на множество птиц.

Странно, как странно! Лоскутьями веру срывая
мечется ветер по телу, как страстный инкуб.
Поздно, как поздно! И тьма наплывает живая,
розблески молний роняя с искусанных губ.