Винцент Жанвье, переведши дух, Сидит, в кожаном кресле до галстука утонув: К мировой энтропии и ресторанной схоластике - привычно глух, Нарекая мобильный телефон - карпом, Как всегда, прав. "Полно, друг мой, я знаю, что вы любя, Знаю, что за этим последует палочка чаю, Но стоит ли утруждаться, Стоит ли в сотый раз про меня, Про то, что не так я веду себя, И совсем не так, видят боги Олимпа, себя ощущаю.
Знаю, что скажете. Скажете, Больно быстр. По носу слишком Мало давали, стронцо. Корчит, видать, Из себя раз-ви-ту-ю бонзу, Сам же туда же - Порой надерется вдрызг.
Скажете - слишком рано Стремится жить, Пить боржоми и кровь, Врать, наплевав на прану. И, расцарапав какую Прилюдно рану, Пластырь На общество Думает наложить.
Я вам скажу, по-секрету, Что нынче, плыть Против течения, За даму и партию Драться. Это, пардон, Не движение, А рапид, Или вообще Элемент прошлогодних танцев. Нынче, вы знаете, Легче с улыбкой сдаться, Или вообще купить.
Впрочем, давайте не будем об этом, Друг", - Винцент говорит, ставит локоть на стол. И блик от торшера В кабинете путает с потолком Пол И прячется, Ящерицей Эшера, Подсветив улыбку Винцента, Как вид ощера, Или как Одну из Филиппо-старковских Знаменитых дуг.
|