Хоть и платья твои порою черны, словно ночи запруда, Как Матисс, со светом играя, преломлю их в лунные всходы. Хоть слова и эфирны, как ветра стокрылые губы, Я в них скульптором высеку солнца пурпурную тогу. Ты иди лишь, ступай по песку, золоти его мели, Ты шепчи лишь, теплым дождем в сухие пространства. Где кончается ум, начинается разум на вере, Где кончается власть, начинается нежность всевластья. Обреченным на смерть каждый вдох приносит цветение жизни, Обреченный тобой, задыхаться мне жемчугом лилий. И когда осенней печалью теряло лето записки, Между строк, золотом, почерк твой находил я. Меня плел изумрудной лозой по таинствам Вакх, Я плескался в руках мессалин, Эрота проказой звеня, Память – гниль, и слиянием глаз в бирюзовых небесных холмах Не нашел – что мне встретить, чего не встречал, что ценит, ценнее тебя. Сохраняй – уют неба прозрачен, день свеж, воздух сладок; Береги – вечер западом густ, вишней полнится сумрачный сад. Отшумят города, опуститься ночь на прилавок, И я вспомню черное платье и черный его бриллиант.
|