*** Я родилась в зеленом квартале— Был дом наш за вишней невидим глазу. И мама, развернув кулечек, рыдала: Я как-то не приглянулась ей сразу. Она, по-моему, всех удивить хотела, Но смущала ее моя голова большая. И я, извиваясь синюшным телом, Маму свою утешала. Но папа сказал: пойдет! — утверждая, Когда я на него исподлобья глядела. Всю свою жизнь родителей я уважала, За себя такую, на совесть сделанную.
*** Потом были книги — и этот запах В душе моей с тех пор растревожен. Они сами выпрыгивали из шкафа И в мои руки вкладывались, как в ножны. И сидя в сарае, забытом Богом, Среди лоскутков и сеток несчитанных. Я узнала, что у человека самое дорогое— Это он сам, отягощенный прочитанным. *** А еще были мальчики. Им целоваться Хотелось, а мне — не очень. Мама сказала, что все это лучше свадьбою Завершать, с первой брачной ночью. Но ночь случилась обычная , без тайны, Да и зачем все украшать какими-то тонкостями?! Я проснулась, без стыда, без раскаяния — Мудрою до жестокости.
*** От института осталось мало: Профессор в шапке, побитой молью. Последний рубль на дне кармана. Подружка в кожаной куртке с блестящей молнией. Частенько просыпаясь в чужой постели, Но снова ныряя в тебя, дрянная заочка, Пропахшие куревом и алкогольным коктейлем, Мы над тетрадями корчились ночью. Подружка успела замуж за какого-то сноба. И я, надевая на шпильке первые босоножки, Уж знала, что мало в учебе самой учебы, Но много красивых встреч, как детей в матрешке.
*** Хотя родители умерли, мне снится, что они живы. Что они меня рассматривают, как когда-то в детстве. Думаю, строчки про смерть в жизненной книжке лживы, Пока кто-то носит тебя в своем сердце. Пока кто-то говорит: «Это его чашка, халат, Проигрыватель. Пожалуйста, не трогайте!». С годами почему-то все чаще и чаще Пластинка мамина играет негромкая. *** Живя в этом чужом и в общем-то скверном городе, Где людские приветствия — как варенье тягучее, Я стараюсь говорить необходимыми всем глаголами, Словно пряча части речи самые лучшие. И, видя, как из рук выпархивают ящерицы, Растут под ногами цветы, привезенные из заповедников, Я убеждаюсь, что это и есть настоящее, И надо его любить, а не привередничать.
|