Решил я совесть сдать в ломбард. Зашёл в шикарный зал. В смятенье бросил робкий взгляд На грозных вышибал.
– Ну-ну! – сказал хозяин-«шкаф». – Чего раззявил рот?! У нас не пьют на брудершафт, Ты перепутал вход.
Блеснуло золото в зубах, Забрызгало слюной… А я, в поношенных штанах, Голодный и больной,
Решал единственный вопрос: Предать иль не предать? Как будто пачку папирос Пришёл на хлеб менять.
Но «шкаф» был опытен, умён, Нахален, как паук. Занёс меня в реестр имён И совесть – хлоп в сундук!
– На, получай за вещь сполна И дальше падай вниз, Тебе дарует сатана Бессовестную жизнь.
Я пропустил его намёк, Квитанцию в карман: – Мерси, мусьё! – Прощай, совок! Да здравствуй, Нью-Иван!
И вот я в новеньких штанах – Гуд монинг! Видерзейн! – На незнакомых языках Приветствую друзей.
Лечу в Нью-Йорк. Качу в Париж. В Канаду. В Амстердам. Кручу дела. Блюду престиж. Хожу по головам.
Сметать преграды на пути – Неслабая стезя… Да только в отчий дом войти Без совести нельзя.
Я поражён, сражён, побит, А бес мой – тут как тут. – Скорей в ломбард, – мне говорит. И поднимает кнут.
Знакомый зал. Всё тот же «шкаф», Да я – не дуралей! Со мною пили брудершафт Потомки королей.
– Здесь вещь моя! – кричу я в лоб. – Вот деньги, документ… Давай скорее, остолоп, Высчитывай процент.
«Шкаф» заскрипел. Что взять с него… Открыл ногой сундук. Но не увидел ничего Ни в нём я, ни вокруг.
Лишь только старые штаны. Да пыль. Да таракан… А «шкаф» глядел со стороны И водку лил в стакан…
|