У вдохновенья есть своя отвага. Сентябрьский Киев. «Шелест диких трав» Поэта опьянил горчайшей брагой. Здесь Бог войны, законы все поправ,
Безумцу величайшему позволил Вопрос еврейский пулями решать. Стрелять в калеку и с младенцем мать – Здесь Бабий Яр. Здесь ком вселенской боли.
Понять я силюсь логику властей, Придумавших в манере полицейской – «Лицо национальности еврейской», Боявшихся произнести «еврей».
Понять хочу, по логике какой Сказать боялись: Бабий Яр. Евреи. И цифру жуткую. А может по такой: А вдруг к ним станут хоть чуть-чуть добрее?!
И он сказал, предвидя злобный рык (И замер мир, ловя слова спросонок): «Я – каждый здесь расстрелянный старик! Я – каждый здесь расстрелянный ребёнок!».
Поэт от Б-га, вечен твой удел – Отринутым всегда быть кругом узким. И если б захотел вдруг стать я русским, То лишь таким бы русским быть хотел…
У вдохновенья есть своя отвага. Когда стоишь у страшного оврага, Где губы жжёт молчания печать – Не промолчать!!!
27/09/10.
|