Баул укладывая с болью,
Я брал свою страну с собою:
Чайковского и Окуджаву,
Рецепт шанежек с пылу, с жару,
Ещё альбом, где близких фото,
Вложил во чрево самолёта
И оставлял с лицом опухшим
Грибные тайные опушки,
Но утешался, полагая:
Другие отыщу в Огайо.
И сбрасывал, как лебедь перья,
Трёх революций песнопенья...

Причалил, иммигрант законный,
К стране с баулом незнакомой,
Где магазины полны снеди
И каждый на «Тойоте» едет,
И нет еврейского вопроса,
А значит, в жизнь вписаться - просто.
Но Окуджава местным скучен,
В Чайковском ценится «Щелкунчик»,
Не слышно песен, кроме рэпа,
Здесь даже буги-вуги – ретро.
А снимки близких, пуще тайны,
Во «флэшки» спрятаны и файлы.
К грибной опушке не пробиться, -
Ей частные владеют лица.
Шанежкой соблазнил немногих, -
Кругом бигмаки и хот-доги...

Несутся годы незаметно,
Не нахожу баулу место,
Чтоб музыку, стихи и фото
Страны моей вложить комфортно.
Ищу, в удачу веря реже,
В чужой стране, меня пригревшей,
Где, стать своим и не пытаясь,
Я ночью сплю, а днём питаюсь.