Он был – уйгур. В стране, ещё советской он рос как все, бесстрашием пугал, глаза полны мальчишеского блеска…друзья... присяга… ВДВ… Афган. А мать ждала, молилась каждой ночью, а мать ждала: вернуться не забудь! в сопровожденье двух казённых строчек Тахир вернулся …
в цинковом гробу.
Пытаясь разглядеть лицо сквозь стёкла, она впилась ногтями в этот гроб…
весь мир в - клубок, её сознанье блёкло, ну как же ты… ну как же ты …сынок…
Затих намаз, к смиренью призывая, казалось всё нелепою игрой,
ребенка отдала земле сырой, окаменев от горя…
но живая
уже цвела за окнами сирень…
сменялись дни безумными ночами…
и день пришёл…
какой по счёту день???
вернулся сын.
из госпиталя…
К маме.

И вот теперь он – на своей могиле… с душой отпетой, но ещё – живой.
С кем говорит? чью вспоминает гибель? и вновь переживает крайний бой…
Прорваться сквозь ущелье мы успели, укрыл дувал из колотых камней,
плечо кровило, лип намокший тельник… вперёд, к пещере…сука, перед ней
шёл ближний бой, сбивая с перевала, нас моджахед долбил из РПГ,
в таком аду разведка побывала - Армагеддон, безумства апогей.
Мы прорвались… пришли вертушки утром… нашли не всех… я жив…
назло смертям…смотреть на смерть - живым и трезвым – жутко...
двухсотых собирали по частям…


Ты кто, бача? Тяжел наверно камень с моим лицом и именем моим…давай хлебнем…давай ребят помянем…бача, бача, давай поговорим….