Во власти ритма, рифмы, рамы
раскрой оконные, пока
еще плывут гиппопотамы —
египетские облака.

Сады небесные в укропах —
ни урожая, ни посева —
где зависала, как на стропах,
над головой Адама Ева,
топтать придется нам едва ли.
Жизнь неприметно в синем небе
растает так, как рассказали —
под коньячок и мысль о хлебе.

Все божьи твари, от Икара,
рисуют в небе свой чертеж —
немного воска, перьев пара,
да рифмы на «Ядрена вошь!».

Сжимая слово, как эспандер,
не просто так, не сгоряча,
летает стаей Александр
Григорьевич, как саранча.