Смеркалось, невскую долину Молочный покрывал туман, Тела изрубленные стынут, Чернеет кожа рук и лиц, Но берег невский не покинут, Ни ратными, ни стаей птиц, Что кружатся над полем боя, Для пира выжидают час, Пусть не сегодня, не сейчас, Но будет пир, и пир горою!
И страшен, будет этот пир, То будет завтра, а пока, Текла по прежнему река, В тьму ночи погружался мир, А силы были на пределе, Мечи без устали звенели. На берегу шла рать на рать, Не уставая умирать, Заметно свеи поредели.
Тут загудел протяжно рог. И это враг просил пощады, Жестокий получив урок. От стругов отошли надсады, Дружина спешилась, коней, Держали крепко под уздцы, Лихие Суздальцы - бойцы И новгородцы – молодцы! Шум боя стих… Что вижу я? Катину смерти не веселу, Тревожит слух крик воронья Топор и меч опущен долу. Свей больше смерти не страшись, На щит свой долгий опершись, Стоят дружинники устало. И кажется земля ждала, Что похоронят в ней тела. А тел вокруг лежит не мало…
Людей не ведая дела река к морям себя несла, Раскаянья земля ждала, И небеса согласны с нею, В раскаяньи душа бела, По водам лебедь проплыла… На струги уходили свеи.
Подняли с криком, силой рук Вверх паруса. За стругом, струг, Покинуть Русь, стремясь скорее, Что ж, замкнут дней былинных круг, Не словом милости, не вдруг, Отплыли восвояси свеи.
Но данность черных дел полна И почему- то, три челна На Невский берег повернули. Ночь пала и взошла луна, Твоим ли словом Сатана, Враги честь слова обманули. Не веря в праведность земли Убрали паруса –гребли… В Святую Троицу, не веря Оставив струги на мели Покинув в спешке корабли, Взошли на тот, обратный берег
От вероломства князь серчал!, Меча, сжимая рукоять. Смотрел на вражеский причал Стоял на берегу, молчал, И к бою вновь готовил рать.
На что надеялись враги. Здесь ночью не видать ни зги Опять туман накрыл весь мир, Студёный и густой туман, Не выдержал кровавый пир, Враг скрылся за Невой рекою, Тих был той ночью Свейский стан, Не в прок был давешний обман Чреват был, смертною тоскою.
В ночь вышла Ладожская рать, На берег тот, врага карать. И не жалели супостата, И свеев прерывали жизнь, Дубье и острые ножи, Месть и за матерь и за брата! Нет, не пристало никому, Ни даже черту самому Гордится черными делами. Лишь ветер прогудел в бору, К другому раннему утру, Усеян берег был телами…
|