Когда весна, закончив акварель,
Cырые кисти бросит в мрак подвалов,
Я улечу за тридевять земель,
Подальше от телят и от макаров.
От их свобод, затоптанных в навоз,
От совести, оцененной в дензнаках,
И от позора знать, что кровосос
Дырявит властно шкуры на беднягах.
Мне больше не пастись и не пасти,
Не мучиться вопросом: «Что же гаже?»
Останутся телята позади
С макарами бессменными на страже.
Таксист-басмач помчит в аэропорт,
Победно протрубив: «Салям алейкум».
Я проступлю, заляпав натюрморт,
Cквозь облаков небесную побелку
На глянец заграничного листа, –
Запечатлюсь чужую речь коверкать.
С меня стечёт святая простота
Как с гуся прочь – легко по здешним меркам.
Телята хором хмыкнут: «Повезло».
Макары затаят обиду в теле...
Но скоро память встанет на крыло
И повернёт обратно к акварели.