Пока вы читаете эти строки, вы теряете еще одно бесценное мгновение жизни. Пока вы читали эти строки, вы еще на несколько секунд приблизили к себе смерть. Пока я пил свой чай и писал на кухне то, что вы сейчас читаете, я нашел в себе силы порвать бумагу, и клокочущим от абсурда водоворотом души поцеловать леденящее жерло зари, вобрав в себя восточный огонь, сорвавший лист ночи, и мне стало легче от осознания собственной скоротечности и принадлежности (пусть недолгой) к этому кумачовому светляку в окне, к этой вестнице цвета и увядания бытия. Растерзанные раны родников напоили меня лесной влагой, птицы играли силуэтами пенистых облаков, кубовая стружка неба растворяла мои глаза, на золотисто-пушистой поляне мне расстилала цветочную простынь душистая свежесть, и я снова возвращал то утерянное бесценное мгновение жизни, и я снова отдалялся от тусклого прорицания могильников. Мне нужны слух, зрение, вкус, осязание и обоняние, как у вишни в зимнем жемчужном саду, как у клена в осенней лучистой лагуне, как у камыша, осоки, подорожника, морского песка, звенящей листвы, сладкой травы, сластолюбивого ручья, зеркальной волны, первого снега – я говорил так и плакал в сердце, говорил и плакал, говорил, чтобы Кто-то услышал меня, потому что я хочу чувствовать не потерю отпущенной мне временной подачки, а целостность происходящего, неделимость обступающего пространства в опьянении от поцелуя шелково-огненной маски зари.
|