*** Приглушенно стелется вечерний свет. Седина домов в оконных мотыльках Растекается закатом. Шелуха проулков и дворов цветет пустыней. На клочке бумаги оживает бриз, дрожь в морских устах, Глубины темнеющая зелень. Я леплю из воздуха – из глины Ветров снежных – узелки на память. Тишина находит свою нишу У моих дверей, в моей прихожей, в складках мысли, В жилах батарей, где сок апрельский дышит, Задирая старческую маску поздних зимних чисел. И мгновение, вместившее меня и все наигранное местом окруженье, Данностью, как призрак, как абстракция, туман. Драконий след оранжевого солнца, изверженье Мрака на росе сетчатки, все, как пар, Проникнувшийся даром любить палящий холод. И легкое покачиванье сосен, и мертвое броженье тополей, И голая земля, и звезд стеклянных прорубь – Все, только повод обрести себя скорей – Все, только повод потерять себя скорей.
*** Сон прошлогодней листвы, музыка ржавых качелей, уголек сигареты и лук на окне, привкус тепла под шахматным пледом, нежный дымок незначительных фраз.
У каждого дома своя душа, свой вечерний уют свечи, свой любовный роман.
Воздуха лед в февральском небе (кофейно-молочный придаток крыш) молчит всегда об одном и том же.
Плеск синей матрицы, вздохи соседских дверей, запах мороженых яблок в вазе, орнаментальная кожа ковров – у каждого дома свои секреты, свои бродячие песни, свое выраженье лица.
Мы строим наш дом на сваях взаимных обетов дарить друг другу часы без циферблата и стрелок – безвременье, пространство без дна, молитва без слов.
И ты веришь в ночлег под луной абажура, где призраки – наши сердца – одиноко сидят на качелях весны, написанной мелом февральских обоев, а значит, месяц длинных ночей уже горит за углом.
*** Испепеленный снежной мишурой, лоскутным покрывалом гололеда, Изъеденный нагим приливом хрусталя с ветвей зимы, Я забиваюсь в сети тишины дороги, немых созвездий сбродом Влачусь по горечи ночной. Прощание пугающе прекрасно. В плену луны – Движенье взгляда; в смоле сугробов – шелест рук. Наедине с собой теряются слова, погрязшие в абсурде, Табачный дым струится комом в горле, стук Сквозняков подвальных из белил-загулов Мерзлоты. Заря голодною тигрицей Оскалится с восточного престола. Пора. Напутствия песок, Гранит печали… Мне будет холодно, мне холод будет литься В раскрытые ладони, в плывущий горизонт Конца – как освещенного начала.
|