Пальцы мои изрезаны музыкою до костИ, Улыбкой чеширскою серп полумесяца белеет. Столько во мне изумительной, криком сочащейся мер-зос-ти, Что остаётся только одно: повеситься. Да желательно поскорее. Человечек маленький, человечек большой - кто кого? Высечены на стенах серобетонных новые божества - Это снаружи. А внутри я, и думаю об одном: Как бы не задохнуться от собственного нич-то-жест-ва. Рухнуть в пол, приползти к тебе щеном скулящим - Знаю, что будет так только хуже. Но не могу; Это как обнаружить себя в судный день безмятежно спящим На грохочущем к пропасти серном адовом берегу. Вырви, выколи глаза мне в своей беспредельной неж-нос-ти - Это будет правильнее, честней и злее, ты знаешь тоже. Я тогда пойму, что надо уметь говорить "прости" До того как твоя улыбка на затмение станет похожа. Клокочет, хрипит где-то в горле чёрное моё нутро. Я - не я и мы - не мы; перевернулось всё сверху вниз, Я и пишу-то давно совсем не то, что нужно, совсем не то: Мне наверно при въезде в другие сердца отказали в выдаче виз.
|