Мы ехали в трамвае. Я стоял облокотясь на поручни у входа и, наблюдая лица, размышлял, какую связь январская погода имеет с курсом доллара? В окно, разбитое каким-то хулиганом врывался пар искрящийся. Давно таким многоголосым балаганом зима не наводняла этот край; давно так чисто здесь не убирали старинных улиц. Дети. словно в рай попавшие, резвились и визжали под каждым деревом; бросая снег и смех навстречу мне, плывущему безпечно знакомым городом. Ты, прятавшая в мех ангорской шубки носик свой, конечно, меня не замечала, не могла понять того, что здесь, в купе трамвая, я был не призраком; что кровь во мне текла веками освященная – шальная, как сам огонь. Прошу я, оглянись! Пока ещё не кончилось движенье по релсам времени. Улыбкой отзовись на смелый взгляд, которым я мгновенье, или чуть более того,- владел тобой средь вялых пассажиров, чьи надежды так неразрывно связаны с судьбой и так разительно похожи на одежды. Но ты выходишь, так и не узнав, как холодом своим меня смущаешь... В толпе людской, ступив на прах держав,- как-будто снег, летишь себе и таешь!..
|