Садятся ангелы на снег, привычные движенья пряча как осторожный оберег. Скуля от радости щенячьей, они довольны и икру на бутерброд кладут умело, И опускают мишуру на припорошенное тело - моё. Спокоен и упрям природы заговор, под крыши течет лукавый фимиам воображения мальчишек - Чапаев с Бэтманом скрестят умения из разных фильмов, горит светильник в двести ватт, и, светом смазавшись обильно, я ухожу, махнув крылом довольным ангелам, на смену. Вопрос любви стоит углом, с иглою уходя под вену... Мой нимб - ермолкою на темь - чуть сдвинут в сторону от взглядов, и снова я шепчу: "жетем" той, что стоит со мною рядом, а где нам, ангелам, простор обещан между сном и горем. Приходят духи синих гор и с ними сонный старый голем. Я сплю и вижу в этом сне случайность в нереальном глюке. Мой друг, зачем ты веришь мне, свободы узник в ноутбуке?! Я проще расстилаю взгляд поверх всех чистых и нечистых, движенья под, движенья над - и мысли, словно декабристы стоят на площади в тоске от невозможности рассвета, и нецке в солнечном саке грустит, как нежная Одетта грустит о лебеде. На миг я улыбнусь судьбы изгибу, и, повязав на шею грипп, костяшкой объявляю рыбу...
|