И мне сварганил колесо фортуны
неведомый, невидимый кузнец.
Я был младенцем, маленьким и юным,
и стал таким, как ныне, наконец.

Соседи зачитали мои вирши,
поют мне славу даже петухи,
ныряют в стол, как чемпионы с вышки,
мои незаурядные стихи.

И вот сейчас лежу в недоуменьи,
подушку гладя выбритой щекой:
"Не лучше ли грядущим поколеньям
оставить лик с толстовской бородой?"