Вдруг сирые, увядшие в страданьях,
Рожденные для боли и труда,
Не знающие меры в обещаньях,
Бегущие от казней кто, куда,

Не ведая, что за краями юбки,
Следят посыльные от праведных отцов,
Впиваются беспечно в мякоть губки,
И тянутся руками до трусов.

В отказе ласки девы горделивой
Провидится блаженствия глоток.
Кто позабудет юности блудливой
Сладчайшего безумия урок?

Когда дыханье в переливах радости,
И дрожь плоти, проделавшая путь,
От сдержанного, в робкой части, малости,
До зуда, ублажающего грудь,
Несут в себе рассветы совершенства.
Горошина жемчужного соска,
Касается знамением блаженства
До черного кудрявого виска.

И тихий стон безумцев непорочных,
Ракачивая ложе у богинь,
Приобретает Эросом досрочно,
Дыхание сжимающую, линь.

И не смолкает потных стонов звонница,
Мгновения застыли на века,
Раба алькова – голая любовница
Не смотрит на невинность свысока.
И увертюра сказочных соитий,
Неистовством горячих влажных тел
Срывает непотребности событий,
Вновь оставляя ханжей не у дел.