Хрустальные птицы, наверное, могут разбиться, а берег из плюша – промокнуть под новым приливом... Усталый художник закрасит свои небылицы и выйдет наружу, набросив пальто молчаливо.
Исчезнет фарфоровый остров в оправе из радуг, и Кай не помчится к любимой на белых медведях, для нас не пройдут облака по брусчатке парадом, а комнату с красками, видно, отсудят соседи.
Но было всё это, конечно!.. я помню, ещё бы!.. – и звёзды со дна, и огромные, жуткие рыбы, и лужи по миру, а в них золотые амёбы, и наши квартиры, которые в небо открыты...
Приснится, привидится, станет разумно-реальной старинная площадь, – над ней разноцветные луны, и там одинокая девочка на дирижабле беспечно вращает штурвал многорукой Фортуны.
И трубы над Городом!.. синие-синие трубы!.. а ты всё смеялась: «давай же станцуем, Маэстро...» Такого, наверное, стены уже не забудут: полуночный танец под гимн неживого оркестра... _______
Уходит художник с дождём и порывами ветра куда-то за рамки своих недописанных песен... Но тени проступят на фоне пустого мольберта, и их не сгрызёт втихомолку мохнатая плесень...
