I. Из лейки солнца радужные ресницы, опавших листьев цветные дорожки, поливает, купает в закатной мыльнице осень, шляпками кивают лукошки.
Футбольный мяч полдня скатился в аут, словно гамак повис меж ветвей, за линией горизонта "guten Abend", разбежался и прыгнул в окно, - это был пенальти...
Зубные щетки усов мне улыбнулись, провожая за каштаны прямых штанов, я поймал упругий шарф её волос, пронеся поцелуй мимо шайки шакалов.
В одежду от Ямамото укрыл её грезы, лохмотьями поцелуев прильнув к груди, наклеил листовки на улыбки шимпанзе, шайтаном взвыв на деревянном подиуме.
Я украл безмятежность неба у серых туч, раздул белым пламя невестиной фаты, скрепил золотой печатью обета сургуч, и за железный занавес, - играть с Буддой в футбол...
II. За взведенными курками ненастья - бабье лето плотоядно вздыхает осенними красками, из разверстых пастей недолгим ультрафиолетом, разбрызгивая блики цветными кляксами.
И попятился я в теплый октябрь - вздыхать, ронять зернышки птичьих жалоб в уста... сетовать ситцевыми нательничками, ступками растолковывать серебряных любовей погосты.
От Фрау к Францу, от Франца к Фелициии и в облака заливаясь фиолетовыми петициями, к взморью, взлетев щеглом, транжирю тыквенные семечки, затворнику несу весточки в одинокую келью.
III. Калейдоскоп благовестий отхлынул, остроконечными звездами избороздил лбы серафимов, дугами исполосовал клубы памятной литургии, ладаном очертя - "был".
Рельеф губ созерцая купольный, раззвонился молебеном дольним, и бежать пустился безвинным, собирать в поле горошины...
|