Из письма сестре
Вот и растаял гул самолётный. Ты не причём здесь, Аэрофлот, что промелькнула так быстролётно встреча, как твой реактивный полёт.
Санкт-Петербургское вспенится небо через четыре часа под крылом. Месяц промчался как будто и не был. Грустные мысли идут напролом.
Встретимся ль снова до финишной ленты? Или клещами нас будут держать быт и проблемы, что эквивалентны сказу ОВИРа: «Нет! Не пущать!»
Письма навряд ли заменят общение. В строчках не видно открытости глаз, не ощущается сердцебиение, как бы искусен не был рассказ.
Душу вместить тяжело на страницах. Мыслям легко потеряться в словах, если не только меж нами границы – по уши сам в каждодневных делах.
Мелочь забот и большие тревоги, жизни порою пошлейшая жуть, – чтобы нести это, дай, Боже, ноги и к ним здоровья хотя бы чуть-чуть.
И, если любишь своих правоверных, без обещаний торжественных слов сделай всё так, чтоб я честно поверил в то, что с родными мы встретимся вновь.
Август 1996 г.
|