Как ребёнок, на сладкое падкий,
Так убогий златого тельца
Принимает в себя, без остатка;
До бесславного (впрочем) конца.
И превыше людских интересов,
Их волнует животная жизнь,
Двадцать первый – начало; от бесов
Русь свалилась в напасть катаклизм.
Вновь среди чертовского разгула
Слышен дикий раскатистый смех,
Это падший, слуга Вельзевула,
С наслажденьем взирает на грех.
От душевности - русской отрады,
Пепел в сердце, гниения чад,
Насаждая пороки, награды
гнусь не просит, растлению рад.
Громкий гул из под дикого пресса,
Над народом свершается акт;
И ещё не закончилась пьеса,
Начался только первый антракт.