пока на нас надета паранджа сомнения, и будущее метит за целью цель, кривляясь и визжа
писулькой в неотправленном конверте, я на тебя смотрю, как в пустоту прицельно и бесстрастно
смотрят пушки, и отчего-то гадостно во рту от привкуса поджаренной ватрушки. в водоворотах
осторожных слов мы долго и мучительно любили, соорудив искусственный покров из офисной и
придорожной пыли, чтобы потом, когда настанет миг прощания и чувствам скажешь: выше! в
подъездах задавив ладонью крик мы быстро и стремительно надышим, а дальше - больше, улицы,
кино, скамейки парков, номера отелей - нам было так с тобою всё равно, что время и
пространство заболели и умерли на час или на два, на день, неделю, видно это надо - понять и
оценить свои права и правила случайного парада на площади сенатской или той - последней
детской площади циона, где камни жгут огнём на мостовой подошвы мародёров и влюблённых. бегут.
и мы бежим за тем за кем, кто обещал, прижатый нимбом к солнцу, за каждое признание "жетем"
прощать нам обещание "вернёмся".

мы радуемся. ты и я. и мы. и непогода к смазанной причёске прохладными ладонями зимы
прилаживает ленточки и блёстки. и паранджа сомнения спадёт. я верю. нужно верить, чтобы
выжить, и перед каждым вызовом на взлёт к тебе лишь наклоняюсь ближе. ближе.