мозг трещит от ненужных открытий,
от лишая постриженных слов,
он давно бы растаял и вытек,
если был бы душевно здоров.
так зачем мне дурманят идеи,
прижигая хвосты вещим снам?
я от этого страшно ху(д)ею
и не трэшу полученный спам,
что мне шлют безобразные эльзы,
кривоногие нильсы. пешком
я уныло шагаю по рельсам
за последним трамвайным звонком.
знаю: в доме и пища, и пиво -
за нирвану бояться не след -
и осенней погодой пугливой
вытираю следы старых кед.
и тоска древнерусская гложет
шаткий стержень еврейской души,
я на душу одену калоши
(мне бы в сердце карманы зашить).
слишком много просыпалось в дырки:
половина замшелых годков,
да любовь отсырела от стирки
и развесила в каплях люб-off.
эх, наверное лямку плохую
подобрал. я - неважный бурлак,
оттого так безбожно тоскую
и сжимаю для драки кулак.
всё пройдет - пока в доме есть пища,
и, оставшись один на один
с отражением, что-то там ищет
в той нирване мой друг, никотин.
то ли просит он света, то ль свата,
то ли в рожу (с какого рожна),
и под гулкую поступь набата
разливает остатки вина.
кривошеее время полощет
знамя сбившихся с толку надежд,
я бы тоже сбежался на площадь,
там где воздух вервенен и свеж.
и, взобравшись на статую шиксы,
прокричал что-то б важное в мир -
почему вы устали молиться,
маскируясь под вечных проныр?!
эй, ликуйте, чего вам бояться?!
осень спрятала уши под снег...
что ищу я за осенью, Ватсон?
Холмс ответит: a где человек?