Засыпающий парк, заходящее солнце сгоревшей на блюдце бумажкой, рассыпавшейся вечерним сумраком, словно апостол, несущий благую весть в ниши глухих домов; натянутая паутиной душа разносчика снов, топка угольных туч, случайное многоголосье окон; тополя приглушенно танцуют, отягченный романс дубов чарует локоны утомившихся проводов – троллейбус идет в депо. А над всем этим водит ладонью старец седой, и струится псалом в прилив городской волны. Черной тропой мне выпадает черви – это голос преследует твой мое возвращенье – это звездной водой ржавую пыль волос мне омыло, и влюбленная ночь к зрачкам приклеилась блеском, кутая тонким сукном черепичные крыши, кроваво-кирпичные стены, и мягко сворачиваясь кольцом у твоего порога, где ей прислушиваться преданно-нервно к созвучьям интимных шагов. Не стой на ветру, простудишься, побереги наготу и краску печали для утреннего чая в хрустальной прохладе сквозных занавесок, я скоро буду, тенью в твоих объятьях, верой слепой, случаем сиюминутным.
|