Начало века. Как сказал бы поэт – заря.
Сквозняки скрепя обходят квартиру.
Утро. Умирают тени и слова «всё зря»
Плотней прирастают к этому миру.
Из раскрытых окон сползает лепет TV,
Раскрывается веером спектр
Прохладных красок, птиц, стона пружинной любви,
И гитары made in Ричи Блэкмор.
Соло плавится исповедью в стиле hard rock,
Щуря глаз, чернее чем «не исправишь»,
Шёпот «тарелок» шипит, словно в луже «бычок»,
И моросящее чувство клавиш
Проливается на серый студенистый пейзаж
Хрущовок, скверов, и Дома Культуры
В белой пятерне колонн, на весь местный винтаж,
Что невнятен как смысл аббревиатуры.
Ветер тычется влажным носом в тени угла,
В пергамент листвы, в паутину тумана.
За окном грампластинкой шепелявит метла –
Свинг окурков, блюз пустого кармана.
По жести голуби уныло топчут свой степ,
Воркуя, с явно английским акцентом.
Намазывая иллюзию на чёрствый хлеб
Ощущаешь себя пациентом,
У которого ампутировали судьбу,
Заменив её протезом привычки.
Мечта – это курсант, посаженный на «губу»,
Шьющий лампас из ефрейторской лычки.
Всё напрасно. Витрины (зоопарк для вещей,
Аквариум полный женских капризов)
Ловят лица прохожих как рыболов лещей,
Оттопырив нижнюю челюсть карнизов.
Объектив циферблата щупает горизонт
Словно вертухай арестанта.
- Начальник! – кричишь Времени – Не бери на понт,
Дело вовсе не в объёме таланта,
А в отсутствии «волосатой руки», ключа.
Блэкмор разгоняет «Дым над водой», соло!
В потолке одиноко зреет плод Ильича,
Не доступный, как моя цель, для пола.
Взлелеянный на чёрной грядке грифа блюз
Прорастает тревогой. В дребезгах света
Утренний город, больше похожий на шлюз,
Стоит поперёк скользящей Леты,
Где местные бабы вечно полощу бельё
Не имея других водных запасов.
Жизнь утилитарна и всегда берёт своё,
Продолжая блюз пружинных матрасов!