Обугленный листок разбудит вдохновенье,
Разлукой запоет на ветреном челе.
Сквозь бледно-спящий луч кровавое знаменье
Горит клеймом тоски на ветхом корабле.
Разбиты зеркала... И кто проверить может,
На счастье ль,
на беду,
на горе,
иль на грех?
Шуршит опавший лист под золотистой кожей,
А где-то вдалеке, уже начав разбег,
Трещит по швам фрегат и в клочья рвутся стяги,
И мачты накренясь, принять готовы рок.
Мы все идем ко дну,
вельможи
и бродяги,
Под тихий шум листвы, в означенный чертог.
И струйками течет за шиворот мне осень,
Сулившая весну сто тысяч лет назад.
Летит златая пыль сквозь глаз уставших просинь,
Сквозь толщу лет пустых и зарево утрат.


Разбитой церкви лик,
в твоем усопшем теле,
Овитом тишиной и горечью ветров,
Где стаи птиц кружат,
где гулкие капели
Стекают на ладонь с могучих куполов,
Мой дух, как исполин,
находит утешенье
И гордой красоты неведомый простор.
Там,
средь семи ветров,
я жажду вдохновенья,
Лишь там душа живет,
лишь там она не вор,
Не гость и не чужак,
а вольной песни отзвук.
В развалинах больных она парит царя.
Лишь там,
в себе самой,
находит она отклик,
И лижет ступни ей
священная заря.