Вдали над морем дым ползёт как змейка,
На горке – клён, живой ещё пока.
Под ним ютится старая скамейка,
Сработанная прочно, на века.

Здесь зад протёр десяток поколений.
Менялся «сленг» и слушал старый клён
Как разомлев в плену вечерней лени,
Трепались те, кто в море был влюблён.

На этой лавке - ровно через день я.
Она моя лет, может, пятьдесят!
Здесь годы все всплывают как виденья,
И споры словно в воздухе висят.

Не километры я любил, а мили.
Не пыль дорог, а парус и мотор.
И ни ветра, ни качки не томили,
Все берега я знал как Меркатор.

Ведь море мне в любом капризе мило,
Мы дружим с ним, друг друга не коря.
А как оно безудержно штормило
И беспощадно рвало якоря!

А в берегу ревело как живое,
Как будто вдруг оно сошло с ума!
И стаи волн на пару с ветром воя
Тащили вниз прибрежные дома.

И небо с морем бились – кто упорней?
Но Посейдон был Зевсу хоть и брат -
Не уступал, глотая молний корни,
И миллионам вольт был только рад!

Порой и штиль как крест бывает тяжкий,
И такелажа спит без дела кладь…
Лишь только трепет тонущей букашки
Слегка тревожит девственную гладь.

Но и уловы были – ох, весомы!
Фелюги в море плыли как шатры.
И лошадей на мелях «крали» сомы,
И в гребнях волн играли осетры.

А сколько баек лилось в вечер поздний -
То свет в ночи, то всполохи огня.
То вдруг русалки снова строят козни!
И шла на веру всякая фигня! -

С воды глядят утопленников лица,
Кальмары тянут щупальца со дна…
Здесь обретала плоть любая небылица,
Любая чушь во тьме была годна.
---------------------

Сбивает тенью клён жару дневную,
Искрится в солнце море, в даль маня…
Я так его люблю, но не ревную
К тем кто им любовался до меня.

Пусть жизнь почти прошла, пусть вечность ближе,
Пусть склеил всё не так, пуста мошна…
Умру и моря больше не увижу -
Вот эта мысль чудовищно страшна!

30. 07. 2012 г.