О, муза, обнаженная до кости,
Твой героиновый оскал, цветочный труп,
Твой век никчёмный и твой спёртый воздух
Я пью с пунцовых тряпок нежных губ.

О, муза – аромат канав елейный,
Треск подворотен, звон разбитого стекла,
Глоток вина и едкий дым постели,
Постелей едкий дым, глоток вина.

В глуши облупленного свода грязной ночи
Трепещешь саваном, холодная душа,
И в язвах звёзд, от вьюги кровоточа,
Кричишь отчаянно – грешна, грешна, грешна…

Лежишь и корчишься под кривизной ограды,
В плевках крылатой, чуть расплывшейся строки,
Как вязкий след слепого променада,
Как остриё дрожащее руки.

В тебе, о, муза, обнаженная до сердца,
В тебе, о, сердце – потроха ночных небес,
Покой и смерть не сыщут себе места,
И тщетна склонность к перемене мест.