В синем небе осеннем, удивительно ясном,
высоко-высоко поздний клин журавлей,
как последний подарок России несчастной,
утонувшей в дождях и в безбрежье полей.

Там сейчас непогода и дикая слякоть,
в городах – беспредел, в деревнях – недород .
Телевизор послушать, так хочется плакать:
деградирует власть и нищает народ.

Кто при разуме был, тот давно за границей.
И отсюда глядим, состраданьем полны,
как вот эти, над мною летящие птицы
из когда-то великой любимой страны.

Клин всё дальше и дальше, штрихом по небу тонким,
а в ушах почему-то печальный мотив
с самодельной пластинки из рентгеновской плёнки,
от которой был счастлив, на толкучке купив.

И на ней журавли от певца улетали,
только в сторону Родины, в солнечный свет.
И просил журавлей, чтоб они передали
от него, эмигранта, прощальный привет.

Как смешалось всё в жизни, сколько в ней парадоксов!
Пётр Лещенко, тот, кто с фашистами пел,
нам оставил и массу безответных вопросов,
и не очень отрадный, эмигрантский удел.

Называемся мы хоть чуть-чуть по-другому,
но ведь суть-то едина, реальность одна.

Ностальгию мы терпим в себе, как оскому –
тянет жилы взрастившая всех нас страна.