Что там, под тёмно-зелёным сукном?
Воздух Рима, Неаполя, Мальты, Сицилии,
вызов эстету, битый античный мрамор,
истина без идеала,
натура, уличная толпа, лихорадка,
напряжение и естество, пьяная
музыка, не знающая покоя.
Лицо, это лицо, смугло-румяное, перебегающее
с одного холста на другой
в смешении черт;
это лицо, лицо играющее
черноплодным цыганским взглядом
под широкими ветками
тёмных бровей,
в котором нежно слились,
мгновенностью чувства,
непослушные волосы, полные губы
полуоткрытых уст, двойственный ветер –
капля восхода на лепестке заката.
Руки, эти руки, их удлиненные пальцы, перебирающие
хрустальные струны лютни,
словно древний отзвук востока,
словно вечная женственность,
залитые гладким, рассыпанным, чуть золотистым светом,
теряющим след в глубине;
он тает, тает, тает,
он – мечтательность жизни, оседающая
вином и любовью
в цветах на столе,
в прозрачных стенках сосуда,
в пожелтевших страницах нот,
в протяжных изгибах скрипки,
в пышных складках меловой рубахи;
он – простота, энергия, пластика,
сама природа, пламенность,
новая красота жизни,
обличённая бывшим каменщиком,
Микеланджело,
растиравшим краски в Риме рисовальщикам фресок –
теперь, он играет на лютне кистью,
играет эффектом света во тьме,
тонко, тонко, воображаемо неудержимо.