Ты горевал, не упрекал...
твое случайное "Возможно...",
в проулках тихо плакал дождик -
там осень свой вершила бал.

Горели в небе корабли,
а больно было нашим душам,
под этим, нас промывшим, душем,
что мы с тобою обрели?

Моё наивное "люблю..."
тебя немного огорчало,
так... что-то вроде чашки чая
с пакетиками "ТераФлю".

А я скучала, я скучала -
так, что, казалось, даже дождь,
стучал морзянкой мне: "Придёшь..."
У нас забывшего вокзала.

Дожди, порой, так человечны...
и закрываясь от разлук,
под капель усыплявший звук,
я кутала в накидку плечи...

Но этот горестный финал
доигрывать мне без суфлёра,
театр одного актёра,
и полный зал, и полный зал...

Опять не выучила роль,
шагнула в жизнь, не на подмостки -
под снегопад и ветер хлёсткий,
босая девочка Ассоль.

В осиротевшие кварталы,
без нас уснувших городов,
я поселю свою любовь,
что нас когда-то согревала.

***

В окне всю ночь не гаснет свет...
листок кленовый зацепился
за самый краешек карниза,
ты не звонишь, и писем нет...

Потерянные города
ещё хранят шаги и звуки,
но нет лекарства от разлуки,
лишь раз уходят навсегда.

Кружит листва в последнем танце,
спустя года, ты так же юн,
я так отчаянно люблю...
но не умею возвращаться...