ДОРОГА

Другая жизнь, другой народ,
Другие вехи у истории,
А между тем, страна идёт
Вперёд, дорогою проторенной.

В другой стране, где был закон,
Где знали, что такое «орднунг»,
Взметнулся красно-белый стяг,
С арийским чёрным насекомым.

И полетел, в тартарары,
Немецкий гений, вслед за свастикой,
А над Европой, времена
Сгустились, испытаньем тяжким.

Прошло всего полсотни лет,
Страна, что разгромила Гитлера,
Не ужаснулась, услыхав
В Москве, приветствия нацистские.

Как будто, стал другим народ,
Как будто бы, не наши деды
Сломали Гитлеру хребет,
И на Параде шли Победы!

Уже ль, так память коротка,
И ленинградцы все повымерли,
По Питеру, идёт толпа
Бритоголовая, насильников!

И власть скинхедам – не указ,
Какая власть – такие нравы,
На площадях горят костры,
В кострах, опять, горят журналы.

Всё повторяется, опять,
Но только, здесь, порядка нету,
Труднее будет, во сто крат,
Остановить заразу эту.

А власть, по-прежнему, молчит,
Пожаров отблеск им – не виден,
Горят костры на площадях,
В кострах горят не «наши» книги…

Другая жизнь, другой народ,
Другие вехи у истории.
А между тем, страна ползёт
В фашизм, дорогою проторенной.

2005г.

P.S. Это стихотворение было написано, почти десятилетие назад. Уже вовсю прорисовались контуры наступления национал-фашизма, казавшегося многим оруэлловский утопией. История национал-фашизма, в постсоветской России, имеет корни тридцатилетней давности. Эти корни выросли из чивилихинской прозы, густо удобрены Пикулем со товарищами и расцвели в обществе "Память" Васильева. Время добавило к махровому антисемитизму ненависть к мигрантам. На этой идеологии выросли тысячи, а попустительство властей сделало это движение массовым. "Манежная" и "Русские марши" - иллюстрация к сказанному.