Я уйду, как тьма других, в никуда, во тьму. Не ропща, покорно тих я конец приму.
Но улыбка на губах всё же промелькнёт, что мой никудышный прах в ад не попадёт.
Он в бетонном сундуке будет долго преть. Это лучше, чем в аду на костре гореть.
Здесь кладбищенский приют сплошь – один бетон. Технарю такой уют хаять не резон.
Склеп, хотя и твердоват и пространством мал, буду я ужасно рад, что сюда попал.
Над могилою простор, синева небес. По бокам и спинам гор бродит редкий лес.
За мошавом впереди каменный карьер. За дорогой – харедим. С них бы брать пример:
в Бога верят и живут, как во все века. И традиции здесь чтут, и шалят слегка.
Потому у них, у всех полон дом детей. Делать их – совсем не грех! – Бог призвал людей.
Жаль, что я не хареди, этого не знал. Сына с дочкою родил только …и завял.
А теперь уже, когда метронома счёт сводит в сумму все года, вижу недочёт.
Оттого на сердце грусть, злая, как напасть. Старикашка – я боюсь в страшный ад попасть.
|