Не называйте меня недотрогой,
не называйте и «синим чулком».
Струны, дрожа в целомудрии строгом,
не пробудились небрежным смычком.
Если за вдохом последовал выдох,
Горечь покойно сползла по щеке,
Губы дрожащие сжаты обидой,
выказав боль в неуместном смешке;
Значит осталась неспетою песня,
не закружил спотыкнувшийся вальс,
Птичке, мятущейся в клеточке тесной,
дверца, открытая в небо, нашлась.