На качелях маятника телепается Лето.
То ли скука в пол голоса что-то поёт, то ли
Муха, налетев на стекло, мнит, что нашла Край Света,
Но Тот Свет за окном – просто колхозное поле.
Конец лета, и в этой пыльной фразе есть всё - солнце,
Старенький бредень теней, что ловит праздность, влага,
Прохладная как рукопожатие незнакомца,
Котяры, что обмерли сфинксами у «Продмага»,
Осипший хор деревьев репетирующих ветер,
Переулок, в пушкинских бакенбардах сирени,
Воробьиное пиччикато а ля «Сержант Пепер».
И голос детства, звучащий как голос за сценой,
Обретает интонацию вернувшейся птицы,
Но без обнадёживающей ветки оливы,
И остаётся лишь снова не умело молиться,
Глядя в провалившиеся глаза перспективы
Словно нарисованные чугунным пером Кафки.
Прохожий пересекает дорогу не смело
В ластах теней, Ихтиандром шлёпая к рыбной лавке,
У которого остались - лишь потное тело,
Список болезней, усталость, привычка к дешёвой пище,
Досада на прилив, что выбросил дребеденью
Умение быть одиноким даже среди тыщи
Таких же, знавших как Время становится тенью.
Скука растёт ростками пара из чашечек кофе.
Провинциальное ожидание чего-то.
За столом Вера, Надежда, Любовь, и мать их Софья,
Все смотрят на Надю – её достала икота.
То же было вчера, так же, видимо будет завтра.
Эх, ма! заделаться, что ли, свободным поэтом,
Расправить затёкшие крылья как известный автор,
Что бы отседова улететь с попутным ветром,
Но судьба современного поэта – насмешка.
Обжигает пальцы последняя сигарета.
Из Журналов, как из парадного, гонят в ночлежку,
Чем является для поэта сайт интернета.
Близкая осень поёт словно магнитная плёнка
Пущенная на оборот по изгибам сквера,
По пустырям и переулкам с глазами ребёнка.
Может, так и звучит тревожный голос химеры
Тихо шепчущий Судьбе вот эту реальность в уши?
И Ангел Небесный, этот Хранитель заочный,
Сделав перевод подстрочный, скорбит по наши души,
Как знающий истину, но скрывающий почту.
Эхо молчит, хлопая ресницами занавесок.
Так, в первый раз растерявшись за годы халтуры,
Молчит оставшийся вдруг без дирижёра оркестрик
На ступенях обшарпанного Дома Культуры.
Домовито собирается дождь, и очень скоро
Он зашипит газировкою на луже мелкой,
Затвором лязгнет гром, и взирая в лицо простора
Ты ощутишь себя сразу и Белкой и Стрелкой…