Часть вторая.

Глава первая. Детство и юность.

Десять лет в Аральске жили,
В ветхой мазанке ютились,
В той же самой, довоенной.
Раньше, как отец вернулся,
Стало жить немного легче:
Пусть не принят на работу
В школу, так в артель рыбачью
Он подался. Всё ж немного
Зарабатывал. А после,
Через год, после ареста,
Кое-как перебивались.
.
Мамина родня вмешалась,
Помогла в Ташкент уехать.
Там окончил Лёва школу
И на авиазаводе
До призыва поработал.
А как в армию призвали,
Понял: вот его дорога.

Слава, старший, там, в Ташкенте,
Был в училище военном,
Поступил туда и Лёва.
А в графе «национальность»
Написали оба: «русский».
Почему? Отца стеснялись?
Иль боялись, что не примут?
Только, так или иначе,
Поступили дальновидно:
Ведь, отца они не знали,
Да и вряд ли им светили б
Лейтенантские погоны,
Детям ссыльного-еврея.
Ведь, тогда, в шестидесятых,
Продвижение по службе
С этаким «пятном в анкете»
Было б очень, очень трудным.

Интересно: старший Рохлин
Стал уже в восьмидесятых
Во главе политотдела
В том училище, где братья
Молодыми обучались.
А потом поднялся выше:
Возглавлял республиканский
Штаб гражданской обороны.
Братья были так похожи
Внешне, хоть и близнецами
Не были. Проста причина,
Объяснил её Григорий,
Друг отца: «Я в девяностых
Увидал портрет в газете.
Кто же? Генерал Лев Рохлин.
Батюшки! Да это Яков!
Ну, точь-в-точь! Когда родился?
Через год по возвращеньи
Якова из заключенья.
С Вячеславом мы встречались,
И я сразу поразился:
«Как же с братом вы похожи!»
Он довольно улыбнулся:
«Да, пошли в отца мы оба».
Думал повидаться снова,
Но не вышло, к сожаленью:
Заболел он, скоро умер».