Ночь распадается на множество кусков,
и заполняет их своя эпоха.
В одну войти с улыбкою готов,
в другую не ввести себя без вздоха,
а в третью – хоть от ужаса кричи,
в четвёртой просто рад расположиться.
Потом смешаются эпохи все в ночи,
и в голове сумбурное творится.

Проснёшься, сядешь молча на постель,
зажмёшь ладонями покрепче уши,
и, в сне своём рождённый, бурный сель
уже сознательно начнёшь ты слушать.

А в нём лишь всё моё отражено,
что с детства и до старости копилось,
и, в памяти осевшее, оно
вот этим селем для меня явилось.
Сегодня. Завтра явится опять.
Да и вчера такое же случилось.
И заставляет в строчках отражать,
чтоб ничего не стёрлось, не забылось.

А для чего кому-то это знать? –
у каждого из них свои виденья.
И, зная это, всё-таки писать
продолжу я свои стихотворенья.