Последний день зимы –
свинцовый шлейф земли,
шлак снега на обочине,
тень тишины на площади,
красный муар зари…
И в сердце неразумном,
и в сердце окаянном –
посеребрённый иней,
а, значит – и надежда,
и чёрных глаз пустыня,
и ледяная нежность
безлюдных полустанков,
и горизонта блеск
с окалиной рассвета…
Обрывком шестиструнным
скользнув по проводам,
последний окрик ветра,
подмешивая ладан
в горящие угли,
весну пообещает,
словно благую весть.
Свет облака, лаская
аллей перспективу,
на кровли опуская
оттаявшие крылья,
замолвит своё слово,
за тех, кто умолчал
в людском бездонном море.
И всё начнётся снова,
до боли непрестанно,
как старая любовь –
и полночь глаз, и кома
горячих поцелуев,
и шёпот губ замёрзших
на фоне дальних окон,
и медленная ночь.