Добровольцев приглашают, нежелающих – взашей.
Люди хлопают ушами и летит лапша с ушей.
Цирк заполнен до отказа – негде яблоку упасть,
кто не втиснулся – наказан. Не попал, бедняга, в масть.

Трубы рявкнули внезапно, открывая маскарад,
и пополз по залу запах – обосралась детвора.
Дирижёр руками машет, аж, вздымается пиджак.
В детстве ел немало каши, нахватался куража.

Строго взглянет – бубен стихнет, притаится контрабас.
Говорят: не трогай лихо – не получишь сходу в глаз.
Вышел сам директор цирка, очень важный господин.
Вздёрнул кверху носопырку, а ладонью – вдоль седин.

Все вокруг ломают спины, бьют поклоны за версту,
шустро бегают за пивом – с ним не спорь и не бастуй…
Ишь, как вывернул губищи, видно с физикой знаком.
Все остатки пищи хищно выгребает языком.

Обезьяны бьют в тарелки, тем оправдывают бунт:
то бананы слишком мелки, то мозги с утра ебут.
Это истина простая, но зверью умерят прыть –
как директор посчитает, значит так тому и быть.

Жизнь ковёрного, что дышло – постоянно всё не так.
Не кулёк от красной вишни – окровавленный колпак.
Оторвали в передряге полштанины от души,
только некому бедняге к той душе кусок пришить.

Извертелся клоун рыжий, корчит рожи невпопад.
Кто мороженое лижет, кто смакует шоколад.
Льётся пот с униформистов – хоть камзолы отжимай.
Те ворчат: «Работа присно, загрузили через край».

Дрессированный козлина блеет, прыгает, поёт.
То вприпрыжку к магазину, то совсем наоборот.
Если с бедной животины молока не надоить –
будет веская причина, чтоб козлу умерить прыть.

Чудо с острова Комодо растопырил два крыла.
Вера глупого народа вверх дракона подняла.
Пять секунд – полёт нормальный, только копоти полно,
да в забаве экстремальной сверху валится говно.

Бим последствия предвидел, Бом под зонтик поднырнул.
Даже зритель не в обиде – сунул голову под стул.
Там бубнит своё либретто – типа, прерванный полёт,
кто сильнее пнёт поэта, тот нигде не пропадёт.

Крылья, будто листья клёна – перепонки на просвет,
как дохнёт, так прёт палёным вонь сомнительных побед.
На пит-стопе шланги вставив, забивают баки впрок.
Вертухай, предавший стаю, рухнет замертво в песок.

Цирк в подземных лабиринтах – норы вдоль, и поперёк.
В люк ныряет клоун-спринтер, где возникнет – невдомёк.
В катакомбах небывалых сколько кануло внизу.
Сколько без вести пропало, будто капелек в грозу!

Удивленье выше крыши: провалился с головой.
Про двойное дно наслышан, про дырявое – впервой.
Вроде, только что был рядом: глянь-ка, стул ещё согрет.
Все скорбят… Супруга рада – опостылел ей поэт.

Из цилиндра – не подстава: к людям заячья тропа,
и зашлась от криков «браво» плотоядная толпа.
Объясняется с народом разжиревший зА год шут:
«Извиняюсь, кролик продан, но к обеду подвезут».

В продовольственной программе он заткнул собою брешь:
«Будет мясо под ногами – хоть пинай, хоть жопой ешь».
Люди смотрят в рот кумиру и выстраиваясь в ряд,
к хитромудрому факиру за крольчатиной стоят.

Овладев велосипедом, мишка давит на педаль,
косолапые победы – колоссальная медаль.
Что за кайф мусолить лапу? Слаще сахарный кусок
получить из рук сатрапа… И один кусочек впрок.

Мистер Икс красив как Басков, плащ с подбоем износил.
Но пришлось напялить маску, проклиная клерасил.
На врачей махнул с досадой и отправил их взашей,
понял: маска как награда прикрываться от прыщей.

Сила есть, ума не нажил. В этом слабость силача.
Косит всех такая лажа грозной саженью в плечах.
Удержать не смог и сдуру запустил в толпу снаряд –
весь четвёртый сектор сдуло по одиннадцатый ряд.

В затрапезный цирк не едет знаменитый Копперфильд.
Что ему пятак из меди недоучек-простофиль?
И приходится, ребята, нам довольствоваться тем,
что один мужик поддатый не проходит толщу стен.

Говоря точнее: входит в штукатурку головой,
а потом при всём народе визги «мама! Боже мой!»
Перемазанный зелёнкой, весь в бинтах да пластырях.
Если жизнь ревёт вдогонку, значит прожита не зря.

Ах, чернявые джигиты, скачут с воплями «асса».
Бурки пулями пробиты. И народец, глянь, зассал.
Котелок у горца варит: чтоб цедить на ужин брют –
на гастролях в Кандагаре реквизиты продают.

Баба в ужасе застыла, наблюдая не дыша,
как под брюхом у кобылы возникает ПэПэШа.
Не бывает тот в прогаре, кто орёт «аллах акбар».
Под его копытом пали и Ростов и Краснодар...

Держит путь канатаходец по натянутой струне.
Снизу крики «вот уродец. А порты под стать стране.
Те же пятна и разводы на застиранном трико»,
но божится воевода, что с подлогом не знаком.

Кто кричит «народу предан», тот предаст и не моргнёт.
И живёт, питаясь бредом, верноподданный народ.
Нет проблем в стране с леченьем и с попранием основ.
Есть проблемы с усеченьем многоразовых голов...

Цирк окончен... Ля финита....Впереди рабочий день.
Воскресение убито, что нам светит – думать лень.
В череде сует постылых подготовит утро нас:
чаще пулю ждёт затылок, реже – профиль и анфас.